Так в чем же вы меня корите?
Что высоки у туфель шпильки,
И непотребно, неприлично
Пройти, не замаравшись, в грязи,
Где самый праведный ботитнок
Утонет вместе со шнурками?
Что цвет помады слишком ярок?
Что образ мой, как Нефертити,
Мешает чувственному равновесью,
Вновь очередному отрезвленью,
Внося душевный беспорядок?
Что слишком холодно иль жарко,
И запах мой излишне терпок?
Что слишком горько, слишком сладко?
Что я сказала, по недоразуменью,
Что вы творца испорченный слепок?
Пропитаны душевной ленью,
Копили вы, не зная как потратить,
И мните, бедный, что вы лучший,
Кто разбирается в искусстве, стиле,
Копаясь глубоко в значении слова «значить»,
Хотя свинья вам выдаст фору,
Судя об марокканском апельсине!
В осеннюю ноктюрновую пору
Надеетесь, что росказни и басни
Про процветание, потепление
Правдивы, и, услышав мóльбы ваши,
Природа в утверждении вашей веры
Пошла на чудо воскрешения?
Перебирая четки и читая веды,
Воображаете, что избежали
Пугающего дней укороченья,
Что ночи удлиняться перестали
И прекратили наступление?
И пьете за тепла победу
До дна истóво, горько, слепо,
Трусливо отметая правду:
Здесь скоро будет много снега,
И память канет в замороженную Лету.
А я танцую в легком танце,
Листы нечаянно теряя,
В прощанья медленном обряде,
Как уходя с последнего свиданья.
В отличии от вас, я знаю цену
Всему, что нежно ускользает,
Вдруг обращаясь в призрак, запах,
Не оставляя ничего на смену.
И я не жду ни капли пониманья
За расточительство в нарядах:
Я просто получаю наслажденье
У бездны, в ярком угасанье.